|
НАСЛЕДНИКИ АЛЕКСАНДРА
Пророчество
умирающего Александра сбылось! Тридцать дней тело Александра лежало
неприбранным: полководцы спорили за власть. Двадцать лет по всем землям и морям
от Афин до Вавилона не утихали войны: полководцы боролись за власть. Александр
оставил двух малолетних сыновей, брата, властную мать — все были перебиты,
чтобы не мешали сильнейшим. Полководцы сходились в битвах, как бы пробуя силы,
и после каждой битвы кто-то погибал и выбывал из большой игры.
Это
были сверстники Александра, удальцы в цвете лет и сил. Об одном рассказывали,
что он удержал за рога бешеного быка, несшегося на Александра; о другом — что
он заступился перед Александром за казнимого, был сам брошен в яму на съедение
льву, но одолел льва голыми руками и стал любимцем Александра. Александр не
жалел для них ничего: когда один попросил у него на приданое дочери, Александр
дал пятьдесят талантов. «Достаточно десяти», — сказал тот. «Тебе
достаточно, а мне недостаточно», — ответил царь. Азиатская добыча пьянила
их, они купались в роскоши: один ходил в башмаках, подбитых серебряными
гвоздями, другой раскидывал шатры длиною в стадий, третий возил за собой на
верблюдах египетский песок, чтобы обсыпаться при гимнастике. И они же умели,
вскочив с пурпурных ковров, неделями мчаться по горным бездорожьям, замучивая
войска ночными переходами, чтобы напасть на соперника врасплох и чтобы тот
погиб, не успев понять, с кем он бьется.
Цель
каждого была одна: стать царем. Только один, может быть самый талантливый,
надеяться на это не мог. Его звали Евмен; он был грек, а македоняне не
потерпели бы над собою грека. Он бился не за себя, а за единство распадающейся
державы. При Александре он был секретарем — среди македонян с копьями он ходил
с писчими табличками в руках. Теперь он воевал, побеждал сильнейших, бойцы его
любили, но все равно на военных советах он не смел сидеть во главе македонян, а
ставил там пустое кресло и говорил, что это место царя Александра. Его взяли
изменой. В плену он тосковал: «Пусть меня отпустят или убьют!» Ему сказали: «Смерти
ищут не в тюрьме, а в сражении». — «Я искал, но не нашел сильнейшего». —
«Значит, нашел теперь: терпи же его волю». Его уморили в тюрьме голодом.
Победителя
Евмена звали Антигон Одноглазый. Он был старше всех соперников, воевал еще при
Филиппе, потерял глаз в войне с Афинами. Он первый из соперников объявил себя
царем — повязал лоб белой перевязью, диадемой. Льстецы поспешили объявить его и
богом — он сказал: «Это неправда, и о том лучше всех знаем я да тот раб, что
выносит мой ночной горшок». Держался он запросто; однажды, слушая кифариста, он
стал пререкаться с ним, как надо играть, пока тот не воскликнул: «Пусть тебе,
царь, никогда не придется так худо, чтобы знать мое дело лучше меня!» Его
упрекали за большие поборы: «Александр так не делал». Он отвечал: «Александр
пожал жатву с Азии, а я лишь собираю за ним колоски».
Антигон
владел почти всей Азией. Обладать Грецией он послал своего сына, отважного
красавца Деметрия: «Эллада — это маяк нашей славы, свет которого льется на весь
мир». Деметрий высадился в Афинах с грузом хлеба и созвал народное собрание,
чтобы его раздать. Говоря речь, он сделал ошибку в языке, кто-то тотчас перебил
его и поправил. «За эту поправку, — воскликнул он, — я дарю вам еще
пять тысяч мер хлеба!» Обнищалые афиняне не знали, как восхвалить благодетеля.
Его поселили жить в Парфеноне; где он сошел с колесницы, там поставили храм
Деметрию Нисходящему; месяц мунихий переименовали в деметрий и даже вместо
оракула постановили спрашивать вещанья у Деметрия. «Безумцы!» — сказал кто-то. «Безумнее
было бы не быть безумцами», — отвечал старый Демохар.
У
Деметрия было прозвище Полиоркет — «Градоимец». Его осадные машины вселяли
ужас. Когда он осаждал Родос, то боевые башни его были семиэтажной высоты, а с
моря город запирали корабли не в три, а в пятнадцать рядов гребцов. Это тогда
он не взял город потому, что боялся сжечь мастерскую художника Протогена. Сняв
осаду, он бросил машины на Родосе, и от продажи их родосцы нажили столько
денег, что воздвигли на них в своей гавани чудо света — колосс Родосский, самую
большую статую в мире, у которой, говорят, корабли проплывали между ног.
Но
могущество Антигона и Деметрия было недолгим: против них сплотились четверо
младших соперников и пересилили. Это были: Птолемей, умнейший из правителей,
хитростью залучивший в свою столицу Александрию драгоценные останки великого
Александра; Лисимах — тот самый, который был брошен льву и убил льва; Селевк —
единственный повторивший поход Александра на Индию и получивший от индийского
царя пятьсот слонов; и Кассандр, который будто бы отравил Александра Великого и
теперь не мог смотреть даже на его статуи. Решающая битва произошла в Малой
Азии. Антигону было восемьдесят лет, он сидел на коне, как исполин; ему
крикнули: «Царь, в тебя стреляют!» — он ответил: «В кого же им еще стрелять?»
Слоны Селевка решили исход боя. Антигон погиб, Деметрий бежал. Победители
поделили державу: Египет — Птолемею, Азию — Селевку, запад Малой Азии и Фракию
— Лисимаху, Македонию — Кассандру.
Деметрий
Полиоркет остался царем без царства. Он метался из страны в страну, им
восхищались, его прославляли, но закрепиться он нигде не мог. Окруженный в
Малой Азии, он сдался на милость Селевка; сыну своему, Антигону Младшему, он переслал
приказ: «Считай меня мертвым и, что бы я тебе ни писал, — не слушайся».
Антигон умолял Селевка отпустить отца и предлагал себя взамен — Селевк не
слушал. Деметрий умер, пьянствуя в плену у Селевка. Сын его, однако, сумел
отбить последний, малый, но почетный кусок державы Александра — Македонию.
За
царскими победами приходили царские будни: огромными державами нужно было
управлять, а это давалось трудно. Еще Деметрию в Греции приходилось высиживать
целые дни перед народом, принимая просьбы и разбирая споры. Однажды, изнемогши,
он встал; его ухватила за плащ какая-то старушка: «Выслушай и меня!» — «Нет
времени». — «Если нет времени, то нечего и царствовать!» Селевк говорил: «Если
бы я знал, чего стоит царская власть, я не наклонился бы поднять упавшую диадему».
Антигон Младший говорил сыну: «Помни: царская власть — это только почетное
рабство». Сына тоже звали Антигон. Когда против него вспыхнуло восстание, он
вышел к народу без стражи, швырнул в толпу царский пурпурный плащ и сказал: «Найдите
или такого царя, который бы вам не приказывал, или такого, какого бы вы
слушались, а мне ваше царство не в радость, а в тягость!» И народ утих.
Царским
обычаем стало держать советников-философов. «Читай книги, — говорил
Птолемею старый Деметрий Фалерский, ученик Аристотеля, — они скажут тебе
то, чего не посмеют друзья», и Птолемей собирал великую Александрийскую
библиотеку. А когда умер несокрушимый стоик Зенон, царь Антигон Младший
воскликнул: «Для кого же мне теперь царствовать?»
Время
шло, из наследников Александра остались в живых только двое: Лисимах и Селевк.
Враждовать им было не из-за чего, но им, помнившим Александра, скучно было
доживать век среди молодых деловитых царей-политиков, и они пошли друг на
друга, как богатыри, в единоборство. Лисимаху было за семьдесят, Селевку под
восемьдесят. Лисимах пал в бою, Селевк был зарезан в походе на Македонию. Это
была последняя жертва на тризне Александра.
|
